ВСПОМИНАЯ ЗАВЕТЫ БОГДАНА Переяславской Раде – 360 лет. - 16 Января 2014

8 (18 по н. ст.) января патриотическая общественность Украины, Беларуси и России ежегодно отмечает годовщины судьбоносной Переяславской Рады, которая положила начало воссоединению двух наибольших частей разделённой дотоле Руси – России Великой (Московского царства) и Малой (с 1569-го до 1654 года – колониального владения Польской Речи Посполитой).

Для сторонников восточнославянского единства память о Переяславе является священной, а связанные с ним «круглые» даты – неизменным поводом воздать должное гетману Богдану Хмельницкому и его соратникам.

Акцентируя внимание на положительных аспектах присяги Войска Запорожского Низового на верность «Царю восточному, православному», сторонники единства Русского Мира, вновь разобщённого ныне границами, приводят позитивные результаты Переяслава в качестве аргумента в пользу сохранения традиционной геополитической и ментальной ориентации современной Украины. Особую злободневность данная аргументация приобретает в свете дискуссий о том, куда ей всё-таки следует интегрироваться – в Единое Экономическое Пространство ведущих стран СНГ или же в Европейский Союз.

Другая часть общественности, именующая себя «национально сознательным украинством», бурно протестует против любых (а тем более официальных, предпринимаемых на государственном уровне) попыток сказать хоть одно доброе слово о главном деянии в жизни Б.М.Хмельницкого. Ибо, как уверяют поборники «европейского выбора», «украинской Украины» и пр., «Переяслав ознаменовал собою начало конца независимой казацкой державы» и наступление «более чем трёхвекового колониального ига Москвы над украинским народом».

В свете сказанного выше объектом повышенного интереса, а порой и бессовестных манипуляций была и остаётся личность Богдана-Зиновия Михайловича Хмельницкого (1595-1657) – гетмана Войска Запорожского Низового, который в ходе победоносной Освободительной войны (или, как её теперь всё чаще именуют, Национальной революции) 1648-1654 годов основал на исконных землях Малой Руси свободное казачье протогосударство республиканского типа. При этом предпринимаются попытки не только приписать великому гетману не присущие ему мотивы, помыслы, намерения, но и фальсифицировать реальный ход исторических событий, не только экстраполировать на прошлое современные пропагандистские клише, но и задним числом «отменить» это самое прошлое (в частности, имеется в виду поистине анекдотический казус, когда в 1994 году группа видных «национал-демократов», собравшихся в г. Переяславе-Хмельницком, публично «отозвала» присягу Богдана и его казаков на верность русскому самодержцу).

Вместе с тем неправомерно и ошибочно закрывать глаза на то обстоятельство, что ряд крупных, знаковых фигур украинства столь же негативно относились к Переяславскому выбору Хмельницкого. Хрестоматийный пример тому – небезызвестные строки Т.Г.Шевченко: «Ой Богдане, Богдане, нерозумний сину! Подивись тепер на матiр, на свою Вкраiну… Якби була знала, у колисцi б придушила, пiд серцем приспала» («Ой Богдан, Богдан, неразумный сын! Посмотри теперь на матерь, на свою Вкраину… Кабы тогда знала, в колыбели придушила б, под сердцем приспала»). Однако с учётом всех особенностей личности самого Кобзаря имеем полное право и основание утверждать, что оценки, которые Тарас Григорьевич дал ряду видных исторических деятелей и знаковых событий прошлого, являются некритичным повторением оценок, услышанных им из уст его польских приятелей-революционеров, кои все до единого являлись закоренелыми русофобами. Хотя само по себе стремление «давить» оппонентов якобы непререкаемым «авторитетом» недостаточно образованного, подверженного эмоциональным крайностям Шевченко тоже весьма показательно.

В 2004 году, при Л.Д.Кучме, юбилей Переяславской Рады отмечался у нас официально, согласно Указу Президента Украины № 238 от 13.03.2002. Тогда же в рамках выполнения данного Указа в нашей стране прошли такие значимые мероприятия, как Международная научно-теоретическая конференция «Переяславская Рада 1654 года: историческое значение и политические последствия» (г.

Переяслав-Хмельницкий, 3.02.2004) и юбилейное заседание Собора народов Беларуси, России, Украины (г. Запорожье, 17-19.05.2004). Был также осуществлен ряд крупных научно-просветительских проектов. Это прежде всего издание фундаментального сборника «Переяславська Рада 1654 року (історіографія та дослідження)» (Київ, «Смолоскип», 2003, 890 стр.), а также переиздание монографии Н.И.Костомарова «Богдан Хмельницкий» и сборника «Страна казаков», в который вошли «Описание Украины» Гийома Левассера де Боплана и «Летопись Самовидца» (Киев, «Радуга», 2004). В первом сборнике изложена аргументация тех украинских и зарубежных мыслителей, которые в целом негативно оценивают Раду в Переяславе и её последствия, во втором – точка зрения, с одной стороны, крупного учёного, которого никак не заподозришь в стремлении «подыграть коммунистической пропаганде», а с другой, современников событий Национально-освободительной войны 1648-1654 годов.

Зная всю сумму доводов за и против судьбоносного решения, принятого казацкой старшиной 8 января 1654 года, можно без эмоций и предвзятости оценить смысл, последствия и актуальные уроки Переяславской Рады. При этом следует использовать адекватную терминологию, избегая таких сомнительных сентенций, как «воссоединение Украины с Россией» (Украина как субъект международного права возникла лишь в 1917 году) или «воссоединение Малой Руси и Великой» (западные области Малороссии – Галиция, Волынь и Подолье – остались под иностранной оккупацией и после 8.01.1654). С точки зрения исторической правды, речь идёт о согласии Москвы взять под свою защиту не всю Малую (Юго-Западную) Русь, а лишь земли Войска Запорожского Низового (три малороссийские воеводства Речи Посполитой), в пределах которых, согласно Зборовскому договору, вводилась автономная гетманская администрация и полковое территориальное устройство.

Столь же неправомерно называть Земли Вольностей ВЗН «независимым государством». В реалиях той далёкой эпохи полноценным государством считалось только то, во главе которого стоял суверенный государь, признаваемый другими суверенами. Аналогичный термин-синоним «держава» также имеет прямое отношение к принципам монархического устроения национальной жизни. Ибо держава, «яблоко владомое», наряду со скипетром и короной является атрибутом самодержцев. Именно отсюда – стремление того же Богдана Хмельницкого сначала найти себе другого государя (вместо Яна Казимира – Алексея Михайловича), а затем постепенно сделать власть гетмана наследственной, передав её сыну Юрию. Отсюда же стремление Выговского, Тетери, Дорошенко и Мазепы «лечь» вместе со своими сторонниками из числа казацкой старшины соответственно под Польшу, Турцию и Швецию (ни о какой самовластной личной короне они и не помышляли).

Жизненный путь будущего гетмана достаточно подробно описан в специальной исторической литературе (в частности, в вышеназванной монографии Н.И.Костомарова). Тем не менее имеет смысл хотя бы вкратце повторить основные его вехи.

Родился Богдан 27 декабря 1595 года – судя по всему, на хуторе Субботове, который принадлежал его отцу Михаилу – православному русскому шляхтичу, который занимал должность чигиринского осадчего. Обязанностью осадчего, как следует из самого названия этой должности, было содействовать заселению правобережных пустошей на границе Дикого поля.

Матерью Богдана была простая неродовитая казачка. Таким образом, по законам того времени именоваться «шляхтичем» он права не имел. Однако на степном порубежье на такие «мелочи» обычно закрывали глаза, поэтому до поры, до времени сомнительное дворянство Богдана не являлось для него проблемой.

Начальное образование (умение писать, читать и считать) Богдан получил, очевидно, у себя дома. Потом поступил в Киево-Могилянский коллегиум. Когда же Михаил Хмельницкий дослужился до чина чигиринского подстаросты, он послал своего сына продолжить образование в иезуитскую коллегию во Львове. Там с 1609 по 1616 годы Богдан прошёл классы грамматики, поэтики, риторики, выучил польский язык и латынь.

Завершив своё образование, Богдан вступил в Чигиринскую казачью сотню, и уже в 1620 году в рядах войска Речи Посполитой вместе со своим отцом отправляется на войну против Блистательной Порты. В битве под Цецорой польская армия была разбита. Михаил Хмельницкий погиб, а его сын попал в турецкий плен. Два года неволи Богдан провёл в Истамбуле, где и выучил разговорный тюркский язык. Неизвестно, то ли его выкупили, то ли обменяли на пленных османов, то бежал сам. Факт тот, что, вернувшись домой, он возобновил службу в Чигиринском полку реестровцев. Как и все казаки, Хмельницкий не только нёс ратную службу, но и занимался домашним хозяйством. В возрасте лет 30-ти он женился. Его супругой стала Анна (по-малоросс. Ганна – авт.) Сомковна, дочь зажиточного переяславского казака. Она родила Богдану шестерых детей.

В 1625 году началось восстание казаков под началом Марка Жмайла. Как полагает ряд историков, среди повстанцев был и Б.М.Хмельницкий. Ему также приписывают участие в восстаниях Тараса Федоровича (1630-1631), Павла Бута (Павлюка) и Дмитрия Гуни (1637-1638), которые, однако, ляхам удалось подавить. Права казачества были не только не восстановлены, но и урезаны до крайности. Как бы там ни было, авторитет Богдана-Зиновия среди казаков укрепился настолько, что они дважды включали его в состав посольства к королю Владиславу IV, которое должно было добиться подтверждения и укрепления прав казачьего сословия в Речи Посполитой.

Надо сказать, Владислав, и сам терпевший всяческие унижения и даже издевательства от своевольной шляхты и магнатов, с уважением и, похоже, симпатией относился к Хмельницкому. Во всяком случае, именно ему король доверил подготовку морского похода (так, впрочем, и не состоявшегося) против турок и татар, в знак чего и передал Богдану гетманскую булаву, а также деньги для набора в экспедиционный корпус 12 тысяч казаков и строительства «чаек».

Неизвестно, как сложилась бы дальнейшая карьера и участь Хмельницкого, если бы в его жизнь не вмешался ненавидевший его Даниэль Чаплинский, чигиринский подстароста и протеже коронного гетмана Александра Конецпольского. Прицепившись к якобы сомнительным правам Богдана на хутор Субботов, Чаплинский вооружённым путём захватил имение известного «бунтовщика». При этом поляки запороли до смерти малолетнего Богданового сына, якобы надерзившего захватчикам, а его вторую жену сам Чаплинский выкрал и принудил вступить в брак с собой по католическому обряду.

Хмельницкий попытался было найти управу на Чаплинского у самого короля, однако тот отказался помочь. Именно это и стало последней каплей, переполнившей чашу долготерпения Богдана. Осенью 1647 года он участвует в тайной Раде казацкой старшины под Чигирином, где и было принято решение о всеобщем восстании против иноземных и иноверных поработителей.

Проведав об этом, Конецпольский приказал арестовать и казнить Хмельницкого. Однако с помощью своих верных боевых друзей-товарищей тот сумел бежать из тюрьмы и добраться до Запорожья. Вначале Богдан вместе со своим старшим сыном Тимофеем и несколькими десятками единомышленников скрывался на Буцком острове (о.Томаковке), что в 60-ти километрах южнее Хортицы. В то же время опальный чигиринский сотник вышел на связь с казаками Микитинской Сечи и реестрового Черкасского полка, который был приставлен поляками к Кошу в качестве противовеса низовикам. Причём и те, и другие горячо поддержали повстанцев. Реестровцы – те вообще передали Хмельницкому весь свой запас провианта, а также боевые суда. Именно поэтому попытки реестровых полковников С.Вадовского и С.Кричевского силой отбить Сечь обернулась фиаско.

Здесь же, на Микитинской Сечи, Хмельницкого избрали гетманом Войска Запорожского Низового. Процедуру его избрания красочно описал в своей знаменитой хронике Самовидец (Самуил Величко).

Затем, по словам летописца, кошевой атаман и писарь вручили новоизбранному гетману казацкие клейноды – булаву, хоругвь, печать, медные котлы. К этому сечевики добавили три полевые пушки с полным снаряжением. По завершении процедуры избрания в сечевой Покровской церкви по данному случаю была отслужена торжественная Литургия, в коей приняли участие гетман и старшина. Затем кошевой велел трижды палить из всех орудийных стволов, после чего, наконец, начался праздничный обед.

Во второй половине января с Микитинской Сечи в Бахчисарай отправилось посольство, целью которого было склонить хана Ислам-Гирея к совместному выступлению против, как говорили тюрки, Ляхостана. Есть основания полагать, что в составе делегации был и Тимофей (Тимош) Хмельницкий. Во всяком случае, уже в конце марта на Запорожье стали прибывать отряды воинственного и смелого перекопского мурзы (князя) Туган-бея.

Ну а в первых числах всё того же месяца была созвана сечевая Рада, в ходе которой её участники рассмотрели переданные через польских послов Хмелецкого и Кричевского предложения относительно частичного удовлетворения требований, выдвинутых Войском Запорожским ещё до начала восстания. По свидетельству самих послов, казаки были крайне недовольны этой мелкой уступкой со стороны Варшавы. Они требовали полного упразднения стеснительных «Ординаций» 1638 года, которые полностью отменили казачье самоуправление в РП, а также отдельного устава не только для Запорожья, но и для всей Малой России. Узнав об этом, М.Потоцкий своими войсками блокировал пути сообщения между Сечью и Малороссией, дабы не допустить на Низ городовых казаков, а также беглых селян и мещан. Тем не менее к середине мая в окрестностях Микитиного Рога насчитывалось до 5 тысяч таких новоприбывших.

В начале мая 1648 года Хмельницкий во главе 8-тысячного войска выступил навстречу польской армии коронного гетмана Михаила Потоцкого. Предание гласит, что повстанцы сделали привал в окрестностях древнего дуба на берегу степной речки Верхняя Хортица (ныне территория одноимённого посёлка в г.Запорожья). Их первое боевое столкновение с Потоцким, имевшее место 5 мая в урочище Жёлтые Воды, обернулось для спесивых ляхов чудовищным разгромом и стало начала конца прежней Речи Посполитой («од можа до можа»). До Переяславской Рады, укоротившей Варшаве её жадные, хищные, немилосердные руки, оставалось каких-нибудь 5 с половиной лет.

Причина, по которой восставшие казаки искали поддержки и спасения в Москве, общеизвестна. Это невыносимый национальный, религиозный и экономический гнёт, которому коренной народ Малой Руси подвергался в Польско-Литовской колониальной империи. Здесь между собой согласны все без исключения отечественные историки и публицисты. Достаточно сказать, что в конце ХVI века в Малой Руси прокатились мощные крестьянско-казацкие восстания под предводительством Криштофа Косинского (1591-93) и Северина Наливайко (1594-96). В Киеве, Львове, Дрогобыче, Луцке и других русских городах развернули деятельность православные братства, которые по мере сил противостояли униатской и римо-католической экспансии. В 30-е годы XVII века вооружённая борьба против польских оккупантов разгорелась с новой силой. Вспомним череду восстаний под предводительством Тараса Федоровича (1630), Ивана Сулимы (1635), Павла Павлюка (1637).

Апогеем национально-освободительного движения в Малороссии стала всенародная казацко-крестьянская война 1648-54 годов во главе с Богданом-Зиновием Хмельницким, который блестяще выиграл битвы в урочище Жёлтые воды (20.04.-4.05.1648), под Корсунем (15-16.05.1648), Пилявцами (13.09.1648) и Батогом (22.05.1652), но потерпел сокрушительное поражение в битве под Берестечком (18.06.1651). Уже в первом своём письме к царю Алексею Михайловичу от 8 июня 1648 года гетман предельно откровенен: «Зычили быхмо собе самодержця господаря такого в свой земли, яко ваша царская велможность, православный хрестиянский цар» («История Украинской ССР». К., изд-во АН УССР, 1953, т.1, с.226). И ещё: «А мы зо всем войском Запорозким услужить вашей царской велможности готови» (там же).

«Нет ни малейшего сомнения в том, что Богдан Хмельницкий в своём противоборстве с польской шляхтой с самого начала рассчитывал прежде всего на помощь России», - констатирует историк с мировым именем, директор Института археологии Национальной Академии наук Украины, академик Пётр Толочко («Перед кем и в чём виновата Переяславская Рада?». Газета «Голос Украины», 3.08.2002). В самом деле, уже в конце 1648 года гетман отправил в Первопрестольную посольство во главе с полковником Силуаном Мужиловским, которому поручено было просить царя Алексея Михайловича о предоставлении восставшим военной помощи, а также о принятии Войска Запорожского в российское подданство. Через год батька Хмель ещё раз излагает русскому монарху свою просьбу: «А мы как первые також де и ныне желаем того, чтобы Ваше Царское Величество нам найнижайшим слугам и подданным своим Государем учинился». Однако пойти навстречу гетману означало автоматически нарушить и без того хрупкий мир с Польшей. Посему и на сей раз Хмельницкий не добился своей цели.

Чтобы вынудить Москву к необходимому решению, гетман пошёл на дипломатическую хитрость, сделав вид, будто от безысходности готов признать над собой власть турецкого султана Мехмеда IV (договоры 1650 и 1653 годов). Это подействовало, и уже 14 (24 по н. ст.) марта 1653 года Боярская Дума во главе с самим царём решила, наконец, исполнить ходатайства гетмана. «И Мы, Великий Государь, изволим вас принять под Нашего Царского Величества высокую руку», - сообщил Алексей Михайлович Богдану Хмельницкому в своей Грамоте от 22 июня того же года (цит. по: «Страна казаков», с.174).

Вместе с тем Москва готова была согласиться и на сохранение прежнего status quo - но лишь при условии, если Речь Посполита прекратит притеснения своих русских православных подданных. Об этом королю Яну II Казимиру и Сейму сообщило посольство князя Бориса Александровича Репнина-Оболенского и боярина Богдана Матвеевича Хитрово, прибывшее в июле того же года во Львов. Послы, среди прочего, потребовали от короля и сенаторов предоставить Войску Запорожскому автономию на условиях Зборовского договора. В ответ Репнин и Хитрово услышали, что им скоро не за кого будет заступаться, так как уже осенью король истребит на Руси всех казаков.

НАША СПРАВКА. Зборовский договор от 10 августа 1649 года подписан Богданом Хмельницким и королём Яном II Казимиром в лагере польских войск после успешной для казаков битвы под местечком Зборов (4-5.08.1649). Согласно договора, под полной властью Речи Посполитой оставались киевское Полесье, часть Новгород-Северщины, Подолье и Волынь. Суверенитет Войска Запорожского распространялся на Киевское, Брацлавское, Черниговское воеводства. Реест Войска увеличивался до 40 тысяч человек. На территории Войска не имели права появляться коронные войска, а все государственные должности должны были занимать только православные люди. Все повстанцы получали полную амнистию. Иезуитам запрещалось проживать на территории Войска. Киевскому митрополиту предоставлялось место в сенате. Столицей гетмана становился Чигирин. Таким образом, подписав Зборовский договор, Польша de facto признала казацкое государство «Войско Запорожское», которое в более поздней украинской историографии получило название «Гетманщина».

После этого русская дипломатическая миссия немедленно отбыла в Москву, а громадное польское войско в августе «рушило» против повстанцев. Хмельницкий выступил навстречу врагу, одновременно снарядив в Первопрестольную посольство Герасима Яцковича, затем Лаврина Капусты с письмами на имя царя Алексея Михайловича и патриарха Никона, в которых излагалась текущая ситуация и энная по счёту просьба принять Гетманщину под суверенитет Москвы. На сей раз русское правительство не колебалось. Как только в конце сентября Репнин и Хитрово вернулись в столицу, тут же был созван Земский Собор, который 1 (11 по н. ст.) октября 1653 года единодушно постановил «принять в подданство гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское с городами и селами». Через 3 недели, 23 октября (2 ноября по н. ст.), в Успенском соборе Московского Кремля – главном храме тогдашней России - Государь в торжественной обстановке лично объявил о войне с Польшей «за други своя». Тогда же (9 октября) для принятия народом присяги на верность русскому царю в Гетманщину было отправлено почётное посольство во главе с ближним боярином, тверским наместником Василием Васильевичем Бутурлиным, муромским наместником, окольничьим Иваном Васильевичем Алферьевым и думным дьяком Ларионом Дмитриевичем Лопухиным.

Дабы задним числом принизить значение судьбоносного события 8.01.1654, а заодно и бросить тень на великого гетмана, конъюнктурщики от истории акцентируют внимание на том обстоятельстве, что Хмельницкий созвал «явную всем Раду» не в Киеве – «мати градомъ русьскымъ», не в своей столице Чигирине, а в полковом городе Переяславе. Тем самым, дескать, вождь прозрачно намекнул: январская Рада – это «вполне заурядное, проходное событие, смысл которого преувеличивать не стоит». Перед нами – типичный пример того, как дрянные, подлые людишки пытаются приписать собственную низость другим.

На самом деле выбор пал на Переяслав потому, что он был большим торговым городом, способным обеспечить участников Рады жильём и продовольствием. К тому же он находился вдалеке от театра военных действий. Город обороняла мощная крепость и профессионально подготовленный гарнизон. Всё это обеспечило безопасность и успех важнейшего политического мероприятия, каковым, безусловно, являлась присяга казачьей старшины и выборных от городов и весей Гетманщины на верность русскому самодержцу. Данное обстоятельство очевидно не только для авторов «Истории Украинской ССР» (с.256-257), но и для современных украинских авторов, желающих сохранять объективность (Юрій Чиженок. «Нариси про козацькі часи в Україні». Запоріжжя, ТОВ «ЛІПС» ЛТД, 2005, с.173).

Но вернёмся на 360 лет назад. Малорусское население встречало ехавшее в Переяслав посольство В.В.Бутурлина и сопровождавший его стрелецкий отряд из 200 человек под командой стрелецкого головы Артамона Матвеева колокольным звоном, ружейным и пушечным салютом, крестными ходами, торжественными службами в храмах за благоденствие Руси Великой и здравие царя Алексея Михайловича. По радушному русскому обычаю послам всюду вручали хлеб-соль, норовили накормить и напоить до упаду, благо дело было на Святки.

В Переяслав посольство прибыло 31 декабря. Хмельницкий известил, что вынужден задержаться в Чигирине из-за того, что лёд на Днепре слишком слаб. К тому же ему ещё нужно было похоронить своего старшего сына Тимофея (Тимоша), погибшего в битве при Сучаве. Так что гостей со всеми почестями встречал хозяин города полковник Павел Тетеря, «тайный недоброжелатель московской власти», как его аттестует Н.И.Костомаров (указ. соч., с.471), который в своём описании прибытия в Переяслав великорусского посольства воспроизводит «Историю Малой России» археографа Д.Н.Бантыш-Каменского (т.1, с.309).

Как бы там ни было, уже 6-го числа Хмельницкий прибыл в Переяслав. Утром 8 января он созвал Старшинскую Раду, полномочные участники которой (генеральная старшина, полковники, сотники, есаулы - всего 284 человека) единогласно высказались за принесение присяги на верность Московскому царю. После этого в 11 часов под звуки литавр на центральной площади перед Успенским собором собралась «явная всем» (т.е., в отличие от конфиденциальной старшинской, открытая всеобщая народная) Рада, где присутствовали представители православной шляхты, казаков, мещан и крестьян. Образовался большой круг, в центре которого встал гетман с генеральной старшиной и послами. Выступив вперёд, Богдан Михайлович произнёс свою знаменитую речь, известную нам в пересказе тогдашних летописцев (Акты Юго-Западной России, т.10, стр.217-227). При этом важно отметить, что гетман предоставил участникам Рады свободу выбора, обрисовав незавидные альтернативы вхождению Малой Руси в подданство «православнаго Великия Росии государя царя». «А буде кто с нами не согласует, теперь куды хочет вольная дорога», - подытожил Хмельницкий свою речь.

21 марта 1654 года царь и Боярская Дума утвердили т.н «Статьи Богдана Хмельницкого» (они же «Мартовские», или «Московские»), которыми определялся статус Гетманского государства в составе Русской державы. И хотя из 23 «Просительных статей о правах всего малороссийского народа», поданных Алексею Михайловичу гетманскими послами Павлом Тетерей и генеральным судьёй Самуилом Богдановичем (Богдановым)-Зарудным, «указал Государь и бояре приговорили» утвердить только 11, в Мартовских статьях были законодательно закреплены все принципиально важные для Запорожского казачества моменты. Главный из них заключается в том, что в состав Русской державы Гетманское государство вошло в качестве автономии с весьма широкими правами, реестр же Войска увеличивался до 60 тысяч человек. Но и это ещё не всё: «А хотя б де того числа было и больши, и Государю де в том убытка не будет, потому как они жалованья у Государя просить не учнут».